Владислав Петрович Крапивин

Хронометр (Остров Святой Елены)

Жанр книги:

Детскиая проза

Содержание → Вторая часть РОБИНГУДЫ ФЕНИКС → Часть 6

Часть 6. Глава 18.

← Часть 5

Часть 7 →

— Ну вот, видите. .. до чего я докатился. ..

Курганов опять потискал желтыми пальцами подбородок.

— Не буду я тебя успокаивать. Ты виноват, сам это знаешь. .. Но ты скорее перед собой виноват, чем перед ребятами.

— Почему?

— Потому что робингуды твои тебя не удерживали. Никто ведь не говорил: "Оставайся, нам с тобой будет лучше". Верно?

— Олег сказал. "Кто хочет, пусть идет. .. "

— Ты и ушел. ..

Толик выдавил, запинаясь от беспощадности к себе:

— Да. .. Но я же не потому, что он сказал. .. Я. .. потому что я струсил.

Курганов обошел Толика, встал сзади. Большую ладонь положил ему на темя.

— Не только поэтому. .. Потому, что ты был один.

— Один? — Толик удивленно шевельнулся.

— Конечно. Между ребятами и тобой трещина прошла. .. Как у Головачева между ним и другими моряками. Видишь, он тоже. .. ушел. Ты — домой, а он — насовсем.

— Но он же не из-за трусости. Из-за обиды. Вообще. .. из-за горя своего.

— А другим он своей смертью сколько горя принес! Товарищам своим, родителям, братьям. .. Ты спрашивал: в чем его вина? Вот в этом. В том, что он сделал непоправимое. .. Ты, Толик, запомни одно: самая страшная беда, когда человек делает непоправимое. Такое, что уже не исправишь. Этого надо бояться больше всего. .. Понял?

Толик не знал, понял ли. Насчет непоправимого, кажется, понял. А насчет Головачева и себя? .. Что у них одинакового? Что сделал он такого, чего совсем нельзя исправить? Может, Курганов считает, что он, Толик, законченный трус и дезертир?

Толик так и спросил горьким и стыдливым полушепотом:

— Значит, я. .. совсем?

Рука Курганова дернулась, он отозвался почти испуганно:

— Да что ты, малыш! У тебя все поправимо.

— Как поправимо? — вздохнул Толик. — Мне к робингудам теперь все равно дороги нет. ..

— Я не про это. Я про характер. Ты, по-моему, трусить больше никогда не будешь, у тебя теперь зарубка на характере.

— Я не знаю, — опять вздохнул Толик.

— А я знаю, — возразил Курганов и отошел к столу. .. — Я в тебя, Толик, верю. Недаром ты такие славные стихи написал. .. Я вот оставил тебе на память. ..

С верхней полки он взял листок, протянул Толику. Толик встал с табурета. Лист был началом повести — первая страница первого экземпляра.

— А. .. как же вы без него? Разве вам не надо?

— Мне уже ничего не надо, — глухо сказал Курганов и отвернулся к окну. — Сжег я все к чертям. ..

— Зачем? ! — выдохнул Толик.

Спина Курганова сердито дернулась под обвисшим свитером.

— Потому что прочел перепечатанное свежими глазами. И понял: все чушь и мура. .. Кроме твоих стихов. .. Ну и вот. ..

Толик посмотрел на камин. На пепел и угли.

— Оба экземпляра сожгли? — шепотом спросил он.

— Да! И черновик! — раздраженно ответил Курганов. — Чтобы больше не мучиться. .. Зачем оно, беспомощное бумагомарание? Бред!

— Не бред! Это хорошая повесть!

— Чушь. ..

— Нет, хорошая. Зачем вы. ..

Курганов сел к столу, охватил голову растопыренными ладонями. Тихо сказал:

— Хорошая, плохая. .. Теперь, слава богу, никто решать не будет. Нету "Островов в океане".

Толик смотрел сумрачно и строго.

— Вы теперь сами жалеете, что сожгли. ..

— Да, — неожиданно обмякнув, согласился Курганов. — Жалею. Столько лет потратил. Смысл в этом видел. .. И вот — ударило в башку. Тоже, безумный гений нашелся! Николай Васильевич Гоголь. .. Но все равно правильно. Она бы меня не отпустила, эта писанина, измучила бы до смерти. А я уже не могу. ..