Содержание → Вторая часть РОБИНГУДЫ ФЕНИКС → Часть 1
Часть 1. Глава 18.
Вернулся Толик поздно. Получил за это от мамы легкую нахлобучку, подурачился с Варей и почувствовал, что все в жизни встает на свои места. Не такая уж она плохая, жизнь-то. ..
Но когда он лег, опять подкрались беспокойные мысли. Они боятся подползать, пока человек движется, занимается делами. А как ляжет — опутывают клейкой паутиной. ..
И пускай бы тревожные, но отчетливые, такие, чтобы можно было разобраться. А то ведь путаница. Про грозу и самолет, про пистолет без курка, про порванный картон с эмблемой. Про Головачева, про Шуркин рюкзак. И весь этот клубок ворочается, как в густом киселе, в ощущении вины и смутного страха.
Сон иногда накрывал Толика, но и во сне было не легче. Толик видел, как вдоль строя английских солдат, опустивших к земле штыки, движется черный бархатный балдахин. Позади идут офицеры "Надежды", держа под мышками треуголки. Лысый, с белыми бакенбардами доктор Эспенберг тихо говорит Крузенштерну:
— Иван Федорович, вы же ни в чем не виноваты. Он был болен, вот и написал такое письмо. И не вам одному. .. Можно скорбеть о погибели, но обвинить себя нет никакой причины. ..
Крузенштерн молчит. Он знает, что причина есть, хотя еще и не разобрался в ней. И оттого, что не разобрался, особенно тяжело. Тот же клубок мыслей, что и у Толика.
Крузенштерн оборачивается к Толику:
— Ладно, я виноват. Но он-то зачем так? Тоже бросил экспедицию. Резанов бросил, он бросил. ..
Толик сжимается — сейчас Крузенштерн скажет: "И ты! "
Но Иван Федорович ничего не говорит больше, берет его за руку и ведет обратно. Они поднимаются на палубу "Надежды". Паруса неподвижно и туго надуты, хотя корабль стоит у пристани. .. Но он недолго стоит. Крузенштерн кладет руку на штурвал, и "Надежда" начинает скользить в вечерней тишине.
Она не над водой скользит, а над булыжными мостовыми. Вдоль старых домов, где зажигаются желтые окошки. И Толик видит, что это не Сент-Джеймс, а Новотуринск. Знакомые улицы — Ямская, Уфимская, Запольная. Только желтые акации разрослись в громадные деревья. Мачты и реи цепляются за ветки с перистыми листьями и стручками. Подсохшие стручки лопаются, семена-горошины сыплются дождем и стучат по твердым выпуклым парусам.
. .. Это мамина машинка стучит. Маме надо как можно скорее допечатать последние листы "Островов в океане".
Мама печатала и утром. Сквозь сон Толик услышал рассыпчатый треск "Ундервуда".
Просыпаться окончательно и вставать не хотелось. Опять скребло в горле, и тупая боль вдавливала голову в подушку. Толик в полудреме томился страхом, что его сейчас заставят подняться и пошлют за водой, или в магазин, или на рынок. Нет, не подняли, не послали. Хорошо-то как. ..
Лишь в десятом часу, закончив печатать, мама сказала:
— Вставай, все равно уже не спишь. Мы с Варей уходим, у нас масса дел. .. Картошка на сковороде, молоко в кухне на подоконнике. ..
— Угу. ..
— Поешь, а потом разбери и разложи по экземплярам последние листы, я все напечатала.
— Ага. ..
— Не "угу" и не "ага", а вставай. .. Отнесешь работу Арсению Викторовичу. Не тяни, он просил поскорее. ..
Мама с Варей ушли. Толик побрякал умывальником, смочил глаза и нос. Поковырял вилкой жареную картошку. Есть не хотелось, под желудком тяжелым комком шевелилась тошнота.
Толик побрел к столу с машинкой. Здесь лежали последние страницы повести, штук тридцать. Толик брал сложенные вместе три листа, прочитывал верхнюю страницу, убирал копирку и раскладывал листы по трем папкам.
Закладки
- "День двадцать шестого ноября по новому стилю…
- Олег быстро отошел на два шага, поднял к лицу…
- "Может, рвануться и удрать? — суетливо думал Толик.…
- — Круче к ветру! Да что могут сделать рулевые,…
- Словно про хронометр песенка. .. И в самом…
- Ключик с головкой в виде медного диска торчал…
- — Я не понимаю вас, господин Головачев, — с досадой…
- — Ой. .. С Новым годом, Арсений Викторович!…
- — Это кто? Новичок? — Это пленник. .. — сказал Олег.…
- Курганов спросил: — Ну, а как там. .. мое творение?…
- — Ну, Толик, ты в самом деле. .. Ты — человек,…